Карта сайта: 1|2|3|4|5|6|7|8|9|10|11|12|13|14|15|16|17|18|19|20|21|22|23|24|25|26|27|28|29|30|31|32|33|34|35|36|37|38|39|40|41|42|43|44|45|46|47|48|49|50|51|52|53|54|55|56|57|58|59|60|61|62|63|64|65|66|67|68|69|
Фотографии Белебея Фотографии Белебея Фотографии Белебея Фотографии Белебея





К светлому будущему

С окончанием военных действий на территории уезда началась сложнейшая и важнейшая работа по восстановлению народного хозяйства, которое было разрушено в ходе продолжавшихся более года почти непрерывных боев – наступлений и отступлений, занятия и оставления населенных пунктов то белыми, то красными. Обе воюющие стороны требовали от населения хлеба и лошадей в обоз, объявляли мобилизацию в свои войска, останавливались на постой у более или менее зажиточных крестьян, состоятельных горожан, занимали под штабы здания школ. Иногда для очистки совести и те и другие оставляли крестьянам заморенных, израненных лошадей, давали расписки-квитанции о получении продуктов и скота, иногда расплачивались вконец обесцененными дензнаками – «керенками», «колчаковками», в исключительных случаях – царскими ассигнациями. Советские дензнаки в наши места не доходили, да и появились они позже. Чаще всего продукты реквизировались у сельчан без учета и без оплаты.

Одно утешало – вначале военные действия оставляли крестьянину некий «временной коридор» – в 1918 году они в нашем уезде начались после посевной и возобновились после завершения уборочных работ. Правда, убирать посеянное на бывшей помещичьей земле, переданной крестьянам Советской властью, не везде удавалось самому посевщику. Во многие помещичьи имения возвращались бывшие владельцы, требовавшие «сдачи им своей доли» землевладельца и возвращения конфискованного скота и инвентаря. В 1919 году военные действия пришлись на самый разгар весенне-полевых работ – с начала апреля до двадцатых чисел мая, так что посевная затянулась. Правда, помещики на этот раз уже не возвращались. Отступили вместе с белыми войсками и владельцы немногочисленных, как правило, карликовых предприятий. К тому же в годы гражданской войны повсюду свирепствовал сыпной тиф, косивший людей семьями.

Поэтому главным вопросом, который должны были решать органы восстановленной Советской власти наряду с обеспечением Красной Армии продовольствием и живой силой, являлся вопрос медицинский. Еще при подходе красных войск к границам Белебеевского уезда был создан уездный революционный комитет, а после освобождения территории уезда были созданы волостные ревкомы. Председателями уездного ревкома работали П. Н. Клюев и И. М. Маслов, заместителем – Г. К. Касымов, в ревкоме также работали Ш. Г. Абдулов, Г. Ш. Субханкулов, С. Т. Тазетдинов.

Одним из первых мероприятий уездного ревкома было создание тифозных бараков в бывших казармах 152 пехотного полка. Была введена также «бельевая» повинность – каждая семья должна была сдать в тифозные бараки отстиранное и прокипяченное белье – простыни, наволочки, полотенца, рубашки, кальсоны.

С приходом Советской власти дошла до наших мест и так называемая политика военного коммунизма. Она была основана на полном отрицании частной собственности, предпринимательской деятельности, свободной торговли и запрещении наемного труда, замене денежной оплаты труда рабочих и служащих выдачей натуральных пайков, прежде всего хлебом по карточкам. Частенько рабочим на производстве выдавали продукцию своего предприятия или что могли достать заготовители государственных организаций и учреждений.

Конечно, полностью вытеснить денежное обращение не удалось, да такая задача и не ставилась. Магазины пустовали, расцвела «барахолка» с бартерным обменом. Самое же главное в экономической политике новой власти до 1921 г. была продразверстка – обязательная сдача крестьянами всех « излишков» хлеба на государственные элеваторы и хлебоприемные пункты, централизованное снабжение производственных предприятий сырьем и другими материалами без учета затрат и стоимости продукции.

Очень скоро продагиты и продотряды от агитации и пропаганды перешли к реквизициям и репрессиям. Это обстоятельство вызвало новый поворот в поведении основной массы крестьянства – его отворот от политики «военного коммунизма» – и явилсья главной причиной народного выступления против Советской власти, точнее, против политики РКП (б). В феврале 1920 г. в Мензелинском уезде Уфимской губернии вспыхнуло спонтанное антикоммунистическое восстание, вошедшее в историю как «восстание «Черного орла» («Карагош яуы»), а в народной памяти запечатлелось как «Сэнэк сугышы» («Война вил»).

Основное ядро повстанцев было небольшим, оно состояло из кулачества, бывших царских офицеров и части духовенства, а массовую силу представляло крестьянство, которое, как и во время восстания Е. Пугачева и С. Юлаева, «воевало» в пределах своей волости, врываясь, как весеннее половодье, в соседнее селение. Они захватывали волостной центр, хлебные склады, арестовывали, избивали и частенько убивали, причем жестоко и бессмысленно, коммунистов, комсомольцев, учителей, активистов Советской власти и особенно – продагитов. Затем, передав «эстафету» местным бунтарям, отправлялись по домам, а руководящее ядро, так называемый штаб, двигался дальше.

Перекинувшись в феврале на территорию Белебеевского уезда в его северной части в районе Бакалов, восстание быстро охватило почти всю западную часть уезда. Особенно трагичными были события в Бишиндинской, Чукадытамакской и Старо-Тураевской волостях. В Старо-Тураеве повстанцы зверски избили, а затем убили, заколов вилами, председателя уездного исполкома Сафиуллина и еще пятерых продагитов. В Чукадытамаке были убиты один из первых комсомольцев Бадри Аминев, отец и сын Баклановы. Комсомолку Анну Котову, члена продовольственно-агитационной бригады, жестоко избили, затем вскрыли живот, выкинули внутренности, набили навозом и прикрепили табличку с надписью «Вот и наелась!» Всего по уезду жертвами «Черного орла» стали около 200 человек, избито было еще больше. Среди последних были комсомольцы Хафиз Кальметьев, Гарифа Габбасова и еще несколько активистов союза молодежи. О стихийности, спонтанности восстания говорит один из лозунгов повстанцев: «Долой коммунистов, да здравствует Советская власть!» В глухих селениях мужики недоумевали: «Что же случилось за последние два года? Были большевики, дали народу землю, затем появились белые и красные, повоевали и ушли. А тут появились коммунисты и стали отбирать хлеб, запрещать им торговать. Куда же податься бедному сельчанину?»

Повстанцы почти достигли уездного центра – Белебея, и в городе началась паника. Советские и партийные учреждения были спешно эвакуированы на станцию Аксаково. Но тревога оказалась напрасной – восставшие в город не вошли.

На подавление восстания были брошены крупные военные силы, в том числе только что сформированная 2-я Татарская бригада, а со станции Абдулино двигался бронепоезд. Повстанцы, дошедшие было до деревни Исламбахты и железнодорожного моста через реку Ик перед станцией Талды-Булак, были рассеяны. Слабо организованные, плохо вооруженные (у большинства были топоры, вилы да всаженные в древко вертикально косы вместо пик, лишь кое-кто имел охотничьи ружья, совсем мало было винтовок и почти не имелось пулеметов), не имевшие ясной цели, повстанцы не могли оказать сопротивления регулярным войскам. Восстание, начавшееся внезапно, так же внезапно и закончилось. Главари бежали, основная масса повстанцев рассеялась по деревням.

Это восстание, хотя и было заранее обречено на неудачу, все же оказало определенное влияние на изменение экономической политики Коммунистической партии и Советского государства. Это восстание может быть поставлено в один ряд с такими крупными выступлениями крестьянства, как восстания Антонова в Тамбовской губернии, Сапожкова в Поволжье, хотя по масштабам оно и не может быть сравнено с ними. Однако все эти выступления, особенно знаменитый Кронштадтский «мятеж», заставили Советское правительство ввести по докладу В. И. Ленина на X съезде РКП (б) НЭП – новую экономическую политику. Согласно ей снимались запреты на частную собственность, предпринимательство. Самое же главное – продразверстка, так открыто грабившая сельчан, была заменена продовольственным налогом. Разрешена была и свободная торговля хлебом, разумеется, под контролем государства. Продналог был меньше, чем продразверстка, к тому же его размер доводился до земледельца заранее, до посевной, а излишки после уплаты продналога полностью оставались у производителя, и он мог продать их кому хочет и за любую договорную цену. В 1923 году была разрешена уплата продналога деньгами. Это резко увеличивало заинтересованность сельского труженика в расширении посевных площадей и увеличении урожайности. Да еще разрешалось арендовать земли тех крестьян, кто по той или иной причине не мог ее обрабатывать сам. И еще одно немаловажное послабление – разрешалось использование наемной рабочей силы при условии соблюдения норм советского трудового законодательства.

Все это сулило большие перспективы для восстановления экономики страны и улучшения материального благосостояния народа. Однако в первый год введения НЭП не дал ожидаемых результатов из-за сильнейшей засухи, охватившей все Поволжье и Урал.

Засуху и голод 1921–1922 годов невозможно представить, это надо было пережить. Тогда уже к зиме не осталось никакой еды, были зарезаны и съедены не только домашний скот и птица, но и собаки, кошки, голуби, галки, суслики, Нередки были и случаи людоедства.

1 февраля 1922 г. орган Уфимского губкома РКП (б) и губисполкома «Известия» сообщал, что в Белебеевском уезде к 1 января 1922 года заболели 43459 человек. Из них 12139 умерли, а общее число голодающих (в их число не включались семьи, имевшие суррогаты – желуди, лебеду – в достаточном количестве), составило 355064 человека взрослых и 251200 детей, т. е. 93,4 процента всего населения уезда. Только за последние три недели апреля в Белебеевском уезде умерло 4500 ребят. 12 апреля 1922 г. Белебеевская газета «Голос бедноты», предшественница «Белебеевских известий», сообщила о количестве детей, получавших бесплатное питание, – в детдомах отдела народного образования их было 6439 детей, в столовых уездной комиссии помощи голодающим – 31000, в столовых АРА – 36000, в детдомах профсоюзов было 36, в военкоматах – 48, учреждениях уездздрава – 196 детей.

Советское правительство предпринимало чрезвычайные меры для оказания помощи голодающим. Для этого был организован Центропомгол – Центральная комиссия помощи голодающим, – созданный на беспартийной основе. Возглавил его председатель ВЦИК М. И. Калинин. Такие же комитеты и комиссии были образованы в голодающих губерниях и республиках, в каждом уезде и волости. Уфимский губкомгол возглавил наш земляк, активный участник Октябрьской революции и установления Советской власти в Белебеевском уезде в 1918 году, заместитель председателя уездного исполкома и Совнаркома, нарком по мусульманским делам Газым Касымович Касымов, инициатор издания уездной газеты на татарском языке «Ярлы таушы» (аналог русского «Голоса бедноты»). Губкомгол развернул работу по сбору продовольствия для голодающих, направил представителей в более или менее благополучные губернии – в Сибирь, центральную Россию, на Кавказ, организовал выезд детей в «хлебные» районы, старался оказывать медицинскую помощь, проводил просветительскую работу. Была выпущена тоненькая брошюра «Голодание» в помощь голодающим и работникам волостных и сельских Советов с рекомендациями как использовать для пищи различные заменители-суррогаты – травы и их коренья, древесную кору, почки и т. д.

Для приобретения продовольствия центральная власть решила продать за границу антиквариат из музейных и частных собраний, из церковных хранилищ, за что сегодня некоторые ценители и «ревнители» духовного наследия зло критикуют В. И. Ленина и его соратников. Однако они не упоминают о том, с какой целью была организована эта акция, и особенно о том, что верхушка русской православной церкви еще в 1918 году предавала большевиков анафеме, а в 1922 году всячески сопротивлялась использованию накопленных за века сокровищ для сохранения жизни своей паствы! (Справедливости ради надо отметить, что многие священнослужители, некоторые монахи и монастыри сделали очень многое, чтобы помочь голодающему населению).

Большую группу голодающих детей из Белебея повезли на Кавказ и в Сибирь. По уезду были организованы детские дома в каждой волости. Один из таких детдомов, организованный в деревне Исламбахты Приютовской волости, подвергся нападению вооруженной банды. Заведующий детдомом молодой коммунист Фарит Фаридонов и прибывший на побывку его друг Фаридон Тазетдинов были расстреляны на околице села. Воспитательница Зифа Аминева-Богданова чудом осталась в живых. Друзей похоронили на берегу реки Ик на территории мельницы, где располагался детдом. Позже заведующий мельницей И. Ю. Аминев организовал перезахоронение останков мучеников на деревенском кладбище. Сегодня их могила находится под шефством местного совета ветеранов.

Год 1922 оказался урожайным. НЭП уже вступил в полную силу и начал приносить свои первые плоды. Постепенно восстанавливались промышленные предприятия, быстро возрастало производство сельскохозяйственной продукции. Начали открываться учебные заведения, медицинские и культурно-просветительские учреждения. Уже в августе 1922 года число голодающих в Белебеевском кантоне сократилось до 72511 человек. В том же 1922 г. в жизни г. Белебея и его уезда, так же, как и всей страны, произошли исторические события. 14 июня 1922 г. Постановлением ВЦИК РСФСР Уфимская губерния, за исключением Мензелинского и Златоустовского уездов, вошла в состав Башкирской АССР (в 1919 г. Башкирская АССР была образована на Южном Урале и называлась «Малая Башкирия»). Мензелинский уезд еще в 1920 г. был передан созданной Постановлением ВЦИК от 27 мая того же года Татарской АССР, а большая часть Златоустовского уезда была включена в Челябинскую область. В состав Большого Башкортостана вошли также удаленные от основной территории республики волости Челябинской и Оренбургской губерний. Белебей и его уезд вошли в состав БАССР целиком, да еще и с «прибавкой» – бывший Ток-Чуранский кантон, числившийся в составе Малой Башкирии, но расположенный внутри Оренбургской области, был преобразован в одноименную волость и включен в состав Белебеевского кантона. В Башкирской АССР еще с 1917 года уезды были переименованы в кантоны – этим актом основатели республики напоминали о тех полных боев и побед годах, когда башкиры были военным сословием со своими старшинами.

В дальнейшем Ток-Чуранская волость была передана в Оренбургскую область, башкирские селения были оторваны от Башкирской республики и постепенно стали терять свои национально-исторические корни.

В двадцатые годы была произведена и некоторая реорганизация волостного деления уезда (кантона). Еще накануне Октябрьской революции Надеждинскую волость переименовали в Аксаковскую, в нее включили некоторые селения Ильинской волости. Упразднены были Ново-Шаховская, Старо-Тураевская волости, образована новая волость – Приютовская.

В сентябре 1922 года произошло еще одно важнейшее для развития культуры и просвещения событие – на базе двух педагогических курсов, которые сами являлись преемниками Белебеевской учительской семинарии, основанной еще в 1914 году, был открыт татаро-башкирский педагогический техникум.

В двадцатые годы двадцатого века большинство белебеевцев, особенно народная интеллигенция и крестьянская молодежь (рабочей молодежи в нашем крае еще долго не было) были полны энтузиазма и мечтали о светлом будущем без помещиков, без эксплуатации и нищеты. Основная идея революционной песни – «весь мир насилья мы разрушим» – была почти осуществлена, гражданская война закончилась, позади – кошмарный голодный двадцать первый год. Впереди – «царство свободного труда, всеобщего равенства и процветания».

Повсюду открываются школы, избы-читальни, библиотеки, клубы, возникают кружки художественной самодеятельности, даже изредка в крупных селениях демонстрируются кинофильмы. В городе и волостных центрах появляется телефон, с 1927 года – радио, на железнодорожных станциях и в Белебее – электричество. В 1922 году название нашего города еще раз прозвучит на всю страну. Вдохновленные идеями плана ГОЭЛРО о всеобщей электрификации страны группа энтузиастов во главе с инженером Р. Грюнбергом сконструировала и провела показательные испытания одного из первых в России электрического трактора. Об этом как о большой сенсации сообщала газета «Правда». После публичной демонстрации своих возможностей трактор был передан сельскохозяйственной коммуне «Свобода».

К 1924–1925 году полукустарные промышленные предприятия были уже восстановлены. Более того, они превзошли довоенный уровень производства. Кожевенный завод, перерабатывающий местное сырье, имел производительность 8000 кож в год. Завод был оснащен нефтяным двигателем «Болиндер» в 16 лошадиных сил и двенадцатисильным локомобилем. Имелись еще четыре квасильных и десять дубильных чанов, две карьеродробилки.

В механической мастерской имелись винторезный и токарный станки, слесарный, жестяной, столярный и кузнечный цехи. Приводилась в движение вся эта «индустриальная мощь» двенадцатисильным нефтяным двигателем «Горсби». Работали в этой мастерской заключенные белебеевского исправдома (тюрьмы).

Более мощная электрическая установка, также с нефтяным двигателем, имелась на мельнице-крупорушке, расположенной на улице Советской рядом со стадионом. (Старожилы города еще, наверное, помнят, что автобусная остановка «Советская» в 60-е годы XX века называлась «Мелькомбинат»). Мощность этого предприятия давала возможность перерабатывать до 500 пудов зерна в сутки.

С установлением Советской власти в городе появился национализированный жилищный фонд, насчитывавший 114 домовладений с площадью 19300 кв. м. , из которых 44 дома (11807 кв. м.) занимали различные учреждения. в 70 проживали в основном партийные и советские работники, семьи красноармейцев и некоторых специалистов. Здания под учреждениями находились в более или менее удовлетворительном состоянии, жилой фонд оставлял желать много лучшего.

В городе имелась своя небольшая электростанция, 43 процента энергии получали учреждения, 42 процента – квартиры рабочих и служащих, четыре процента – торговцы и ремесленники, 1,2 процента – пенсионеры. В более или менее удовлетворительное состояние был приведен водопровод, даже введен в эксплуатацию дополнительно один бассейн. Те из горожан, которые не имели в своей усадьбе колодцев, ходили за водой либо на ключи (Солдатский, Гремучий и Теплый), либо к огромным водонаборным бочкам – «бассейнам», представлявшим собой деревянные цистерны.

Приближалось к довоенному (1913 г.) уровню и сельское хозяйство. Посевная площадь основной сельскохозяйственной культуры того времени – ржи – составляла к 1925 году 75 процентов, а к следующему – 85 процентов от уровня 1913 года. Более быстрыми темпами возрастало количество скота, особенно коров. К 1925 году наличествовало 270 тысяч голов крупного рогатого скота, что составляло 96 процентов от довоенного. К уже к следующему году поголовье достигло 309 тысяч (109 процентов к довоенному). Однако система земледелия оставалась по-прежнему крайне примитивной.

Продолжая работу, начатую еще земством, Белебеевский кантисполком (председателем которого долгое время работал Шакир Абдулов), его земельный отдел под руководством известного многим белебеевцам Гимада Ягудина проводили просветительскую и организационную работу по переводу сельского хозяйства на многопольные севообороты, распространению овощеводства и садоводства. Устраивались сельскохозяйственные выставки, создавались показательные участки по новым методам обработки почвы, применению удобрений, внедрению сортовых семян, посевов трав. Эта работа давала определенные результаты. Увеличивалось число селений, переходящих на четырех- и пятипольные севообороты. В 1922 году на многополье перешло 7 селений, в 1924 – 29, в 1925 – 53. В кантоне появились плодовые сады. В 1925 году их было 7 с числом деревьев 227 на площади 1382 кв. сажени (около 60 соток), ягоды и кустарники были высажены в 30 садах на площади свыше 1,5 гектара.

Как уже было сказано, в ходе осуществления новой экономической политики было разрешено применение наемного труда и аренда земли. Многие крепкие крестьяне воспользовались этим. Вновь, как и до революции, в деревне появились батраки. Посетителям музея в Приютовском центре детского творчества демонстрируют ксерокопии справок Приютовского сельсовета, выданных крестьянам Козадаеву Михаилу Павловичу и Лебедеву Петру Ивановичу об их экономическом состоянии до Октября и в годы НЭПа. Согласно этой справке М. П. Козадаев, например, до революции имел собственной земли десять десятин, арендованной – 100, имел постройки – два амбара, домов – один пятистенный, крытый железом, сельхозинвентаря – жнейку, молотилку, веялку – по одной, плугов – два, рабочих лошадей – 8 голов, подростков – 6 голов. Имел постоянных работников – двух человека, сезонных 20 человек и поденных 15 человек. Кроме того, владел водяной шерсточисткой. После революции до 1924 года имел земли 50 десятин собственной и арендованной 20 десятин, засевал 25 десятин. Сохранил всю «сельхозтехнику», лошадей рабочих – 4 головы и подростков – 7, коров дойных – две и подростков – две головы, мелкого скота – 15 голов. Содержал батраков постоянных – одного человека, сезонных – пять, поденных – 10 человек. Занимался хлебопашеством.

В тридцатые годы оба этих землевладельца были раскулачены.

Преодоление последствий разорительной гражданской войны, а также не менее губительной засухи и голода 1921–1922 годов не могло не отразиться как на общем уровне жизни белебеевцев, так и на развитии образования, культуры, здравоохранения.

С 1923 года наблюдается, хотя и медленный, но неуклонный рост народного образования. После почти повсеместного прекращения деятельности школ начинается их постепенное восстановление. Правда, в 1923–1924 годах значительное количество школ было в основном на содержании сельских обществ, их называли «договорными». Но с 1924 года количество «договорных» школ начинает уменьшаться, государство всерьез берется за создание новой, советской школы. Еще на заре Советской власти, когда в стране шла гражданская война, в октябре 1918 г. было утверждено «Положение о Единой трудовой школе», согласно которому все учебные заведение – светские и духовные, министерские и земские, привилегированные и массовые – были уравнены в своих правах и приняли воистину общенародный характер. Гимназии, реальные, коммерческие, епархиальные училища, другие учебные заведения, дающие своим выпускникам среднее образование, стали называться школами II ступени, остальные – школами I ступени. В Белебее эта реорганизация была проведена после окончательного установления Советской власти. Женская гимназия и реальное училище стали школами II ступени, остальные – одно-, двух- и трехклассные училища приобрели статус Единой трудовой школы I ступени.

Советский декрет вводил бесплатность обучения на всех уровнях и ступенях образования, его светский характер. Еще один Декрет ВЦИК от 26 декабря 1919 г. «О ликвидации неграмотности» положил начало колоссальной работе по приобщению десятков миллионов рабочих и крестьян к высшим достижениям человеческого ума – письму и чтению. Он обязал все население страны от 8 до 50 лет сесть за парты. И даже в условиях гражданской войны возглавляемое всероссийским старостой М. И. Калининым общество «Долой неграмотность» создавало на предприятиях и учреждениях курсы и пункты «ликбеза» (ликвидации неграмотности).

Работники предприятий и учреждений, изучающие грамоту, на два часа в неделю освобождались от работы с сохранением заработной платы или натурального пайка.

Однако голод 1921–1922 годов внес существенные коррективы в деятельность школ. Многие из них закрылись – одни потому, что большинство детей умерло от голода или их вывезли в хлебные районы, другие потому, что некому было учить детей – учителя тоже умирали или их забирали на руководящую работу. Доходов у молодого государства было недостаточно, ассигнования на народное образование сократились.

На 1 марта 1924 года в Белебеевском кантоне работало государственных школ – 4-леток I ступени 363 с коллективом учителей 444 чел., 3-летних школ II ступени 3 с 12 учителями.

Договорных школ действовало 124 с 150 учителями.

По интересному стечению обстоятельств известный в округе предприниматель Афанасий Павлов, у которого в 1918 году национализировали мельницу на реке Ик, в годы НЭПа взял свою уцелевшую мельницу в аренду и на свои средства содержал Тарказинскую школу I ступени.

По ликвидации неграмотности работало «ликпунктов» с трехмесячным сроком обучения – 94, школ малограмотных с шестимесячным обучением – пять.

По профессиональному обучению в кантоне функционировали Татаро-башкирский педтехникум, профтехническая и сельскохозяйственная школы.

Кроме того, делами просвещения народных масс занимались 147 сельских изб-читален, 150 красных уголков, 4 театра и 16 клубов. В городе работали центральная библиотека, библиотека в партпрофклубе, 20 волостных библиотек. Для обслуживания отдельных национальностей библиотек вне волостных центров было три. Имелся в городе и музей.

Во всех учреждениях культуры устраивались лекции, спектакли, беседы и «чтения».

В сетевые (государственные) школы принимались в первую очередь дети-сироты, далее дети красноармейских семейств, инвалидов и бедняков. «Договорные» школы были открыты для всех категорий населения, но в то же время давалась своеобразная «квота» – 25 процентов всех мест бронировались для детей, подлежащих обучению в сетевых школах, но не имевших возможности учиться в них из-за отсутствия подобной школы в своем селении. Эти дети освобождались от платы за обучение. Такую практику комплектования учебных заведений и не только начальных и средних, но и техникумов и вузов Советское правительство практиковало вплоть до середины 30-х годов, когда повсеместно было внедрено всеобщее обязательное начальное обучение.

Особенно сложно было положение с комплектованием высших и средних учебных заведений. Здесь стремились строго соблюдать классовый принцип – как можно больше учить детей рабочих, крестьян, красноармейцев, трудовой интеллигенции и затруднить доступ к вершинам образования детей «бывших» – помещиков и фабрикантов, кулаков, священнослужителей, торговцев.

В газетах второй половины двадцатых – начала 30-х годов очень часто появлялись «сигналы» доброжелателей, вернее, неприятелей определенной части студентов вузов и техникумов по поводу того, что тот или иной студент является «классово чуждым» элементом и ему не место в советском вузе или техникуме.

Именно из-за такого «сигнала» был вынужден дважды поступать в Белебеевский педтехникум будущий башкирский поэт и переводчик Зуфар Мансуров (Хайретдинов).

Одним из светлых штрихов новой жизни можно назвать и расширение сети учреждений здравоохранения, введение бесплатной медицинской помощи населению, забота о здоровье детей, открытие дошкольных детских учреждений, повышенное внимание развитию физкультуры и спорта, приближение литературы и искусства к потребностям народных масс, поиск и развитие талантливой молодежи.

В двадцатые годы XX века зародились и набирали силу новые общественные организации. На смену дореволюционным союзу русского народа, обществу народной трезвости приходили ВЛКСМ, МОПР (международное общество помощи борцам революции в буржуазных странах), ОДН (общество «долой неграмотность»), профсоюзы, детские организации имени Спартака и юных пионеров-ленинцев и т. д. и т. п.

Коммунистическая партия и ВЛКСМ особое внимание уделяли организации юных пионеров.

Первые пионерские организации в Белебее возникли летом 1923 г., когда комсомолец Павел Дмитриев начал собирать в пионерскую дружину ребят окраинных рабочих улиц города. Вначале пионеров было совсем немного. История сохранила имена некоторых из них. Это – Левин Арон – сын портного, Циммергаклы Вячеслав и Мария – дети садовника, Крушинский Сережа (в будущем видный военный писатель, журналист), Василевский Виталий – военный писатель. Руководили первыми пионерами Федор Мартынов, в будущем видный педагог, супруги Журбенко – И ан Лукич – секретарь комсомола, в дальнейшем крупный партийный работник, Елена – в будущем почетная гражданка г. Белебея. Большую помощь детскому движению оказывал председатель кантисполкома Абдулов.

В брошюре, подготовленной к XII кантонному съезду Советов, работа пионерской организации в городе и школах оценена довольно высоко.

Учащиеся втягиваются благодаря детским организациям в школьную хозяйственную жизнь. Активность учащихся особенно заметна в тех местах, где уже есть пионерские или комсомольские организации.

Юные пионеры и их старшие друзья – комсомольцы старались всячески занять досуг детворы, вовлекали их в различные кружки, устраивали туристические походы и спортивные соревнования. Особенно модны были показательные выступления с физическими учреждениями, в частности, многоярусные живые пирамиды. По праздникам пионеры и комсомольцы устраивали восхождения с факелами на гору, где сейчас телевышка, и оформляли светящиеся огненные лозунги.

И в дальнейшем практически на каждой партийной или комсомольской конференции обязательно отводилось место делам пионеров. Несмотря на слабое положение города с финансовой стороны, горсовет нашел возможность предоставить пионерам специальные помещения, оказывало содействие в издании пионерской газеты. Большинство номеров пионерской газеты редактировал Виталий Василевский.

Количество школ в кантоне неуклонно росло и к моменту ликвидации кантонной системы к 1930 году достигло 638 с 850 комплектами. Но, как писал в газете «Красная Башкирия» 4 декабря 1929 года тогдашний председатель Белебеевского кантисполкома Валеев: «Правда, мы не можем еще охватить учебой всех детей школьного возраста – 79 процентов, а с вычетом переростков – 45 процентов. Здесь наш главный фронт, и мы выйдем победителями в ближайшие годы».

А 6 декабря того же года Варянских в статье «Белебей в походе на культурную отсталость» писал: «В Белебее вопрос культпохода был честно и ясно разрешен. В августе создали кантонный штаб культпохода, есть реальная смета 230000 рублей. Проведена перепись населения г.Белебея для выявления неграмотных. По инициативе кантштаба закрыта пивная в центре города и открыта общественная столовая. Оборудован и открыт в дни Октября Дом имени Двенадцатой годовщины Октября в здании городского собора, который был закрыт после упорной работы кантштаба. Задача – обучить 35000 неграмотных – будет выполнена».

От себя добавим, что упомянутый кантонный штаб по ликвидации неграмотности, одним из самых активных руководителей которого была Мадина Сакаева, в дальнейшем видный журналист, проводил в самом деле большую работу. Кроме учета неграмотных и малограмотных, агитации среди них в пользу овладения грамотой, штаб подбирал кадры преподавателей, привлекал к этой работе почти всех грамотных комсомольцев, студентов педтехникума, сотрудников госучреждений. Кантонный штаб возобновил прекратившуюся было в годы разрухи традицию – издание периодической печати. Его собственным органом являлась газета «За грамоту». Кроме того, выпускалась и газета-однодневка «Эхо».

Серьезной проблемой для партийных и Советских органов являлась охрана здоровья населения, расширение сети больничных учреждений, борьба с эпидемиями. Уже к 1925 году число медицинских участков в кантоне выросло с 14 до 17, кроме них функционировали 7 фельдшерских и один врачебный пункт. Почти в 2,5 раза увеличилось число больничных коек – со 140 довоенного уровня оно достигло 343, в т. ч. в городе 170 и в кантоне 173. По плану на 1925–1926 годы предусматривалась установка еще 27 коек. Была проведена определенная работа по благоустройству медицинских учреждений, оснащению их оборудованием.

В эти годы в городе открылись тубдиспансер, что во многом облегчило борьбу с вековым заболеванием, детская консультация с молочной кухней, детские ясли, зуботехнический кабинет и два фельдшерских пункта.

Благодаря неустанному труду медицинских работников, молодого в то время А. Я. Соколова, верного продолжателя славной династии врачей Соколовых, его коллег Г. П. Стукова, Б. П. Стукова, Беловой, Васильевой, отношение населения уезда к медицине и врачам стало заметно меняться. Вот только один пример: за годы Советской власти значительно выросло обращение рожениц татарок и башкирок к врачам при родах. Раньше они предпочитали пользоваться услугами повивальных бабок. Впервые за счет социального страхования было направлено на санаторное лечение 12 человек «крестьян от сохи».

Значительно улучшилась борьба с известным бичом для населения – черной оспой. Если в 1912 году по бывшему Белебеевскому уезду было привито против оспы 23049. то за 11 месяцев 1925 г. – 32304 первичных и повторных 17614 человек. Оспа была привита всем родившимся, всем школьникам и допризывникам.

Однако серьезной проблемой оставались трахома, сифилис.

Стремясь преобразовывать жизнь россиян на социалистических началах, коммунисты и их боевой резерв комсомольцы проводили огромную работу среди женской половины населения страны.

Женсоветы проводили большую просветительскую работу среди населения: различные культурные мероприятия, готовили и направляли на учебу в города сельских девчат.

В тридцатые годы женский актив города и района провел огромную работу по привлечению девушек к «мужским» профессиям – трактористок, шоферов, комбайнеров, они в самые трудные моменты возглавляли колхозы, совхозы, сельсоветы.

Золотыми буквами в историю города и района вписаны имена женщин-активисток первых лет Советской власти М. С. Абрамовой, Ахметовой, С. Г. Галиевой, С. Хабировой, Х. З. Маннановой, Лоховой, А. Д. Масловой, Х. К. Аглиуллиной и многих других.

В годы кантонного управления краем (1922–1930 гг.) видную руководящую и организующую работу проводили Ш. Г. Абдулов, И. Г. Абдулов, К. К. Абол, Г. З. Ягудин, И. Г. Туганов, К. и Я. Байковы, М. Абунагимов, К. Федоров, В. Кичигин, Г. И. Воронов, Г. Амиров и другие.